|
|
|
|
|
|
КНИГИ (виртуальный читальный зал)
Глава II В ОСОБОМ ПОДЧИНЕНИИ КИЕВА, НО В НОВГОРОДСКОЙ РЕСПУБЛИКЕ Если первые летописные свидетельства опутаны легендами и преданиями, то рассказ о занятии Киева Олегом и объединении в конце Х в. всех земель по Великому пути “из варяг в греки” говорит о действительном факте. 879 г. Согласно летописи, умер Рюрик, оставив малолетнего сына Игоря, по скандинавски Ингвар, то есть “младший”. Власть принял воевода Хельги — Олег. 882 г. Олег с воинами двинулся из Новгорода к югу, по Ловати и далее по Днепру, попутно заняв Смоленск и оставив там своего посадника. Подошли к Киеву, где жили славяне и стояла небольшая русская дружина Аскольда. Олег выманил его и вождя славян Дира на берег Днепра и предательски убил их. После этого киевляне без всякого сопротивления подчинились новым властителям. Вот тогда-то Олег и произнес пресловутые слова о Киеве как “матери городов русских”. Выбирая новую столицу, он и помышлять не мог, какой шум разгорится впоследствии вокруг этой фразы. За нее из конъюнктурных соображений уцепилось немало историков, в первую очередь украинских, пытающихся доказать, что прародина восточных славян единственная — среднее Поднепровье. Между тем, князья уже смотрели на Русскую землю как на собственность их рода, начиная с Рюрика. И, подчиняясь старшему, переходили из одного города в другой, особенно не привязываясь к какому-либо. Лишь все время стремились занять великокняжеский престол в Киеве. Новгородская земля дольше других удерживалась самим киевским князем в силу ее значения на пути “из варяг в греки”. Отсюда — отсутствие сильного местного князя и усиление самостоятельности боярской знати. До 969 г. здесь управляли посадники, посылаемые Киевом. Руса же была опорным пунктом великих князей на дороге по суше “из Руси на Русу в Новгород” помимо долгой водной “из варяг в греки”. Этот путь проходил в Приильменье вдоль Ловати от Холма на Курске, сворачивал к Русе, затем на Ужин, и побережьем Ильменя через Коростынь — Велёбицы — Шимск — Ракомо — Юрьево на Новгород. Зимой он значительно сокращался — ездили по льду Ильменя. Зимник был небезопасен. Дорогу заносило снегом, полыньи подстерегали путников в самых неожиданных местах. Был и другой путь — через великокняжескую волость Буйце. Он также шел на Русу. Посещая Новгород, тот же Олег, да и Игорь с Ольгой, не могли миновать богатый город солеваров, тем более что он находился в их непосредственном подчинении. Главной военной силой здесь был постоянный отряд дружинников — гридей. Судебные дела решал князь или его наместник (посадник), двор которого находился “у Николы в городу”. Князья охотились в окрестностях, имели соляные варницы, упоминаемые “Русской Правдой” Ярослава. В Околорусье — на Ловати, Полисти, Редье, Поле — находились княжеские вотчины “с людьми, лесами, бортями, ловищами”. 947 г. Зима. Великая киевская княгиня Ольга устанавливала административные центры — погосты по Мсте и Луге. Значит, на Ловати такие центры уже были, а эти новые, возможно, только присоединили. 969 г. У новгородцев появился свой князь. Святослав по их просьбе направил младшего сына, 16-летнего Владимира с воеводою Добрыней. В 980 г. Владимир занял киевский престол, в 988 — 89 годах ввел христианство. Языческая религия до сих пор держалась непоколебимо. Наши предки верили в Перуна — громовержца, в Даждь — бога солнца, в Сварога — бога огня, Велеса — покровителя скотоводов и других. Священным считался домашний очаг — печь, как символ семьи. Огню молились под овином, в котором сушилось зерно. Идолам, изображавшим божества, приносили жертвы. Почитались священные рощи, реки, озера. Верили в ведьм, колдунов, русалок, леших, домовых. “На игрищах межю селы”, на религиозных праздниках “у воды” похищали невест. Отголоски языческой религии держались в названиях селений Приильменья: деревни Щур (пращур, прадед), Берегино (русалки), Божка, Божонка... Есть и археологические свидетельства. В прошлом столетии близ Воскресенского собора при рытье котлована были обнаружены дубовые колоды с перевернутыми скелетами, пронизанными осиновыми кольями. Несомненно это были захоронения “колдунов”. Пронизывая трупы “колдунов” осиною, люди надеялись, что те больше никогда не возвратятся. 989 г. О крещении Русы документальных данных не обнаружено. Приходится довольствоваться косвенными свидетельствами, будучи уверенными в том, что главное действо процесса и здесь было тем же, как в Киеве и в Новгороде. С одной лишь поправкою — в последнем это пришлось делать дважды. Второй раз через год при новом митрополите Леоне, прибывшем из Царьграда на смену скончавшемуся в 991 г. Михаилу. Назначенный в Новгород епископом грек Иоаким корсунянин, вместе с воеводами Добрыней (дядей Владимира) и Путятой, преодолев “злую сечу” и “разметание” ц. Преображения, поставленной в первый раз, “сокрушили все же язычество окончательно”. В летописи читаем о направлении на север группы священников во главе с митрополитом... Итак, теплым летним днем в Русу прибыли “по великому пути — Днепру и Ловати — митрополит Михаил с епископами, присланными из Царьграда, Добрынею и Анастасом корсуняном...”. Далее берем извлечения из описания этого события в Киеве и Новгороде. “Митрополит и священники ходили по городу с проповедью”. С радостью крестились: боярские семьи, дружина (а в Русе к тому же находившаяся на службе киевского князя), купцы, наиболее видные ремесленники. Но “больше оставалось таких, которые не соглашались: одни по привязанности к древней религии, другие по новости и важности дела, третьи — просто колебались как когда-то сам Владимир”. Немало людей плакали, видя как крещенные гриди ниспровергают идолов, избивая их палками, рассекая на части или сжигая. В ответ на слезы и мольбы о сохранении богов, Добрыня с насмешкою отвечал: “Нечего жалеть тех, которые себя оборонить не могут, какой пользы вам от них ждать?”. Видя это, княжеский наместник (или посадник), “употребил средство посильнее”, как сам Владимир в Киеве. Послал глашатаев повестить по всему городу, чтобы на другой день пополудни все некрещеные шли к реке Полисти за Ужинский перевоз. Это было самое удобное для подобных мероприятий место по левобережью: неглубокое, мало или вовсе незастроенное, с чисто песчаными отмелями. К 12 часам сошлось множество народа. После вступительной проповеди митрополита, женщин с малыми детьми разместили отдельно. И всем предложили войти в воду, малолетние у берега, младенцы на руках. Взрослые стояли по грудь и по шею. Священники на берегу читали молитвы... Затем всем надели кресты на шею... За короткое время для новых христиан на одном из островов срубили ц. Спаса Преображения, а через двести лет рушанин Мартирий здесь основал одноименный монастырь. Возможно, церкви предшествовало языческое капище Перуна, как во многих городах. Однако существует предание о расположении оного на правом берегу Полисти за соленым ручьем Войе, что сохранилось в наименовании выросшей здесь д. Перино (Перхино). Не этим ли событием — крещением объясняется построение на мысу ц. Покрова Божией Матери. С возведением крепости в 1200 г. она стала еще более почитаемой, покровительницей города. Особенно же полюбили ее, когда после шведского разорения начала XVII в. она осталась почти одна и заменила уничтоженный соборный храм Бориса и Глеба, возведенный новгородскими купцами — прасолами... Но постепенно церковь обветшала и на ее месте рушане в 1696 г. построили Воскресенский собор. И наиболее чтимым в нем прихожанами был образ Покрова Божией Матери, вековая древность коего проглядывала в стиле письма. И именно здесь “в память 900-летия крещения Руси” и Русы рушане поместили икону святого равноапостольного князя Владимира. Вслед за городом крестилось Околорусье. Обошлось без каких-либо серьезных происшествий. Сельские жители с особым благоговением и почтительностью восприняли новую веру. И с первых дней следовали ее канонам, что подтверждается неопровержимыми свидетельствами, на которые обратил внимание около ста лет назад молодой тогда археолог Н. К. Рерих: “На северной возвышенности Старорусского уезда погребения типа сопок сразу сменились жальничными, без переходных невысоких насыпей... вследствие раннего распространения в этой местности христианства”. Член-корреспондент АН А. А. Спицын, много внимания уделивший изучению ильменских сопок, также учел этот факт: “...наблюдается крутой и прямой переход от сопок к жальникам, когда в других местах Новгородской земли такие курганы есть и доходят до XII — XIV вв.”. Это еще один сильнейший аргумент в подтверждение того, что Руса и южное Приильменье находились в особом подчинении у Киева и здесь сильно было великокняжеское влияние. Правда, это еще не значило, что все сразу крепко поверили в новую религию. Пережитки язычества еще долго сохранялись. Так при археологических раскопках на усадьбе феодала-ростовщика Демьяна (пер. Дубровина) выяснилось, что под каждым углом Дома были подложены черепа лошади или коровы. А по одному — двум черепам находят под многими домами. 1015 г. Умер Владимир Святославич, и начались княжеские усобицы, вызванные борьбой за киевский стол, за расширение вотчин. В их орбиту постепенно вовлекалась вся Русь — северная и южная. Естественными границами Новгородской земли на востоке — с Ростовской или Суздальской землей — служил волок между системой Ильменя и Верхней Волгой, на юге — с Полоцким княжеством — волок с Ловати на Западную Двину. Однако новгородцы владели и частью территории Волжской системы (Торжок, Волок Ламский, Бежецк...). И эти места стали спорными. Одним из аргументов суздальцев было само название Торжок (Торг), говорящее о пограничье, куда издавна сходились для мены жители соседних областей... Но наиболее тревожной уже в начале следующего столетия оказалась граница с Полоцким княжеством, которое отдал в удел старшему сыну Изяславу Владимир. Сын умер еще при жизни отца, не будучи великим князем. Следовательно, и потомство его должно было ограничиться одной Полоцкою волостью, с чем наследники Изяслава никак не хотели примириться. 1019 г. Зимою Брячислав Изяславич первый раз попытался воспользоваться смутою и отсутствием князя в Новгороде. Но поход не удался: “новгородцы не захотели его”. 1021 г. Полоцкий князь снова попытался овладеть городом на Волхове. Пробирался побережьем Ловати. Летописи молчат о действиях полочан в южном Приильменье, но красноречиво повествуют о их гневе за вторичное неприятие. Из Новгорода уходили отягощенные награбленным и пленными. Великий князь Ярослав, предупрежденный о замыслах Брячислава, выступил поспешно из Киева. Однако опоздал. Как и первый раз, тот уходил рекой Шелоныо. И все же дядя настиг племянника на реке Судоме близ Порхова. Грабители бросили добычу и бежали. Несмотря на победу, Ярослав видел, что надобно прибавить полоцкому князю к его волости, иначе Новгород никогда не будет в безопасности с этой стороны. Он дал ему города Витебск и Усвят. Но, как оказалось, этого было мало. 1030 г. Брячислав сделал третью попытку, вторгнувшись в южное Приильменье в “поисках Новгорода”. Но им опять пришлось довольствоваться только грабежом. Однако Брячислав должен был смириться: Ярослав сделался монархом. В Новгороде последовательно правили его сыновья: Илья, Владимир, Изяслав. Из прежних удельных князей остался лишь полоцкий. 1054 г. Умер Ярослав, и древняя Русь вместе с ним погребла свое благоденствие. Возвеличенная единовластием она вскоре утратила силу, блеск и гражданское счастье. И опять Околорусье служило ареной деятельности враждебных сил, “ищущих Новгорода”. Исполняя завещание, дети Ярослава разделили государство. Старший Изяслав сверх Новгорода получил Киев и окончательно закрепил зависимость Северной Руси. Четверо остальных — другие земли — княжества. В удельном Полоцке оставался Всеслав, наследовав его после смерти Брячислава (1044). 1060 г. Лето на Руси холодное и засушливое. 1066 г. В течение десяти лет Ярославичи жили дружно, не нарушая наказа родительского. Но в 1064 г. сын Владимира, Ростислав, праздно живущий в Новгороде, подговорил сына посадника и немало молодых искателей приключений, с которыми (вернее всего по Волжскому пути) ушел в далекую Тмутаракань. Здесь удалось сравнительно легко “согнать со стола” Глеба Святославича. Однако за последнего вступился отец, князь черниговский... Пользуясь тем, что внимание дядей отвлечено югом, начал враждебные действия и Всеслав Брячиславич. В 1065 г. он осадил Псков. Но ничего не смог добиться. Тогда неожиданно повернул на Новгород по дороге, проторенной отцом, вдоль Шелони. Пользуясь внезапностью, одолел дружину Мстислава, сына великого князя (последний по “русьскому пути” ушел к отцу). Всеслав пленил много жителей, не пощадил церквей. У Софии снял колокола и паникадила. Уходил той же шелонской дорогой, боясь встречи с Ярославом. Оскорбленный такой наглостью, великий князь присоединил дружины двух братьев и, несмотря на жестокую зиму, осадил в княжестве Полоцком Минск и “взял его на щит”. В схватке 3 марта Всеслав был разбит. Множество россиян пало с обеих сторон. Бежавший было полоцкий князь в июне сдался близ Смоленска, был отвезен в Киев и заключен в темницу. 1067 г. Зима необычайно суровая и снежная. 1069 г. Бежавший из Киева Всеслав 23 октября явился перед Новгородом с толпами финского племени води или вожан, среди коих нашел убежище. Несмотря на то, что здесь в это время княжил юный Глеб, сын Святослава черниговского, Всеслав был разбит, пленен, но отпущен ради бога. Возвращался в Полоцк, естественно, Ловатью или Шелонью. Но и после этого не отказался от борьбы. 1074 — 77 гг. В культурном слое этих лет при раскопках в Новгороде найдена берестяная грамота, в которой дважды упоминается Руса (запись ростовщика): “У Бояна в Русе гривна, у Житобуда в Русе 13 кун и гривна”. Раскопки же в Старой Руссе свидетельствуют: в первой половине XI в. это уже был развитый ремесленный центр и вполне благоустроенный город, занимающий значительную площадь со сложившейся планировкой, с плотной приусадебной застройкой, с улицами, замощенными деревянными мостовыми. Культурный слой здесь доходит до 6,2 м, обнаружено 26 ярусов мостовых, то есть всего на два меньше, чем в Новгороде. 1076 г. Зимой, пользуясь смертью великого киевского князя Святослава Ярославича и предполагая новую усобицу, Всеслав полоцкий опять попытался ворваться в Новгород. Однако на помощь Глебу Святославичу поспешил “русьским путем” Владимир, сын Всеволода черниговского. 1083 г. “Мор” на людей по всей земле Русской. 1091 г. “Великое плодородие на Руси”. 1106 г. “Бездождие”. 1120 г. Глеб Всеславич минский, наследуя дух отца своего и деда, начал снова “воевать волости новгородские”. Великий князь Владимир Мономах послал на него сына Мстислава, который отнял у Глеба Минск, а самого привел в Киев, где он и умер. 1124 г. Все лето без дождя. 1125 г. Грамота новгородского князя Всеволода Мстиславича (естественно с ведома отца великого князя с 1125 г., сына Мономаха), о передаче погоста Ляховичи на Ловати Новгородскому Юрьеву монастырю, княжескому. 1127 г. Холодная затяжная весна. Снег лежал до 30 апреля. Сеяли поздно. Лето сухое, нашествие вредителей. Не успели окончить жатву, мороз убил все яровые и озимые хлеба. Голод. Ели березовую кору, мох, листья липы и клена. 1128 г. Большое наводнение. Во время цветения яровых и наливания озимых ударил мороз, погибли все хлеба. Великий голод. 1130 г. Грамота великого князя Мстислава к сыну Всеволоду с повелением отдать Юрьеву монастырю и волость Буйце, лежащую на “русьском пути”, “с данью, вирами и продажами”. Вскоре в истории Руси произошли важнейшие события, которые резко отразились на жизни страны, в том числе Новгорода и Русы. И Новгород в них играл серьезную роль. 1132 г. Умер великий князь Мстислав. Киевляне призвали Ярополка Владимировича. Тот, во исполнение Мономахова завещания, уезжая из Переяславля, передал его Всеволоду Мстиславичу новгородскому. Но не успел последний прибыть сюда, как был изгнан Юрием Владимировичем суздальским (Долгоруким). Снова усобицы — и на долгое время. Передвижение крупных по тому времени войск во всех направлениях, в том числе и через южное Приильменье, где сходились великие пути “из варяг в греки” и Волжский или Серегерский, не говоря о других, не менее значимых в ратных схватках. Сообщения того времени почти не упоминают рушан, не играющих ключевой роли, но это не значит, что они были посторонними зрителями. Постоянная “засада” — великокняжеский отряд гридей, несомненно, участвовал в событиях. Другое дело — ополчение. Без крайней нужды солеваров (практически каждый посадский двор) от их жизненно необходимого труда не отрывали. Они добывали “элексир жизни и силы” тому же воину (вплоть до ратников Петра I). Отсутствие “королевы пряностей” в любом доме и в более позднее время считалось признаком крайней нищеты. Даже во времена Грозного несмываемой обидой было, когда уходили с пира “несолоно хлебавши”. Да и сейчас разве не встречают дорогих гостей “хлебом и солью”? По возвращении в Новгород Всеволод Мстиславич вынужден был согласиться с продолжением княжения на договорных началах. Однако в 1136 г. ему все равно пришлось уехать. Руководство политической жизнью полностью перешло к посаднику, выбираемому отныне из среды боярства. Позднее добились и избрания епископа. Рождалась Новгородская Феодальная республика. При этом были умело использованы княжеские усобицы. 1143 г. С середины августа до середины декабря сильные ливни. Большое наводнение. 1145 г. Сначала жаркое лето, а перед жатвой непрерывные дожди. До марта следующего года ни одного ясного дня. Зима бесснежная, сырая. 1147 г. Новгородцы изгнали Ростислава, сына Юрия Долгорукого. Последний в ответ взял Торжок. Но к этому времени в Новгороде уже княжил Ярослав, сын великого князя киевского (с 1146 г.) Изяслава Мстиславича. На исходе 1148 г. Изяслав выехал в Смоленск к брату Ростиславу. Поручив ему продвигать объединенные силы в Суздальскую землю, обычным путем по Ловати направился в Новгород. Здесь собрал вече и объявил, что пришел защитить их. 1149 г. В феврале-марте объединенные силы Мстиславичей с псковичами и карелами ворвались в Суздальскую область, разоряя ее “до Углича и Мологи”. Только наступление весны, покрытие рек водою сдержало дальнейшее продвижение. Отпустив новгородцев, вел. кн. “весновал” в Смоленске. ... В августе Юрий Долгорукий осадил Переяславль и в битве 23-го одолел великого князя. Через несколько дней въехал в Киев, но вскоре был изгнан. 1154 г. Умер Изяслав Мстиславич, наследовал его брат Ростислав, князь новгородский. В Новгороде остался его сын Давид. И опять схватка с Юрием Долгоруким, в ходе которой последнему снова удалось войти в Киев и 20 марта 1155 г. принять сан великого князя. В Новгороде стал княжить его сын Мстислав, изгнав Давида. В Старой Руссе при раскопках найдена свинцовая печать Мстислава на усадьбе вышеупомянутого Демьяна (и. о. наместника). 1157 г. Недолго Русь наслаждалась тишиною. Свергнутый Ростислав Мстиславич имел преданных людей в Новгороде. Благодаря им там произошло “смятение”, сын Долгорукого бежал, Ростислав вернулся. Союз против Юрия Владимировича рос и креп. Но судьба отвратила кровопролитие. 15 мая, на пятый день мучений после пира у своего боярина, вел. князь скончался. Киевляне, “изъявив ненависть” к умершему, объявили его врагу Изяславу Давидовичу черниговскому, чтобы шел мирно властвовать в столице Руси. Но, увы, это был уже далеко не тот престол. Изяслав Давидович остался повелителем одной Киевской области и некоторых городов Черниговской. “Переяславль, Новгород, Смоленск, Туров, область Горынская и вся западная Россия имели государей особенных, независимых, — говорит Н. М. Карамзин. — Достоинство Великого князя, прежде соединенное с могуществом, сделалось пустым наименованием”. Разумеется, менялось и положение Русы... На первое место окончательно вышла Владимиро-Суздальская Русь. Сын Юрия Долгорукого Андрей еще при жизни отца на берегу Клязьмы заложил каменный град Боголюбов, а столицей Руси сделал Владимир. “В своем наследственном уделе основал, — по словам Карамзина, — новое Великое Княжение Суздальское или Владимирское, и приготовил Россию северо-восточную быть, так сказать, истинным сердцем Государства нашего, оставив полуденную в жертву бедствиям и раздорам кровопролитным”. Но киевский престол еще долгое время оставался козырной картой. 1158 г. “Мор бысть в людях много и конь множество помре... также скот помре рогатый”. Голодный год. 1159 г. Между тем, со вступлением на киевский престол Изяслава Давидовича усобицы не кончились, и через каких-то 2,5 года 22 декабря он вынужден был бежать, покинутый своими союзниками, перед лицом огромной рати, подступающей к Киеву. Его место снова занял Ростислав Мстиславич. В Новгороде он оставил своего сына Святослава. 1161 г. “Сухмень через все лето”. Озера и реки высохли, леса и торфяники горели. Осенью сильные морозы. Зимой оттепели с грозами и дождями великими. Голод охватил всю Русь. 1165 г. Чрезвычайно холодная зима. 1166 г. Россияне, притупляя мечи в гибельном междоусобии, давно уже не имели внешней схватки. Но вот летом шведы, овладев Финляндией, на 55 судах пришли к устью Волхова и попытались овладеть Ладогой. Четыре дня храбро их сдерживали ладожане, на пятый подоспел Святослав с посадником и новгородцами. Взяли множество пленников, лишь на 12 судах удалось бежать неприятелю. 1167 г. Ростислав, уже престарелый, более всего заботился о судьбе детей своих. И несмотря на слабое здоровье, поехал поздней зимою в область Новгородскую, чтобы утвердить Святослава на ее престоле. В Смоленске его встретило ликование народа, сын Роман, внуки. Утомленный великий князь не смог ехать дальше Великих Лук. И призвав знатнейших новгородцев, взял с них клятву “забыть прежнее неудовольствие на сына и никогда не искать себе другого князя”. 14 марта Ростислав скончался. Выполняя волю умершего, сыновья и брат Владимир, народ киевский позвали на престол Мстислава волынского, сына великого князя Изяслава Мстиславича. Новгородцы, думая, что “смерть отца Святославова разрушила их клятву, умыслили изгнать его”. И это после победы над шведами! Тот, “сведав заговор”, уехал в Великие Луки. Но новгородцы выгнали и оттуда. Святослав нашел пристанище у Андрея Боголюбского и, получив от него помощь, сжег Новый Торг, а его братья — Великие Луки. Вскоре к ним присоединились смоляне и полочане, вместе двинулись на Новгород. Навстречу Святославу к Русе поспешил с ратью старый посадник, опытный воевода Якун Мирославич. Не дойдя до Русы, неприятель повернул назад. Имея сильное союзное войско, Святослав не дерзнул вступить в битву, довольствуясь разорением селений по пути, то есть и по Ловати и к Новому Торгу. Между тем новгородцы направили посольство к великому князю Мстиславу за его сыном на княжение. Занятый войной с половцами, тот, долго медлив, послал Романа. Юный князь решил по дороге отомстить полочанам и смолянам, разоряя их земли. 1169 г. Этим воспользовался Андрей Боголюбский, видя, по мысли Карамзина, “повод уничтожить первенство Киева и сделаться главой князей российских”. Оставив на время Новгород в покое, он собрал многочисленную рать союзников. Ополчение 11 князей (!) шло с разных сторон к Днепру. 8 марта Киев пал после двухдневного приступа. Андрей отдал его своему брату Глебу. И город с тех пор навсегда утратил право называться столицей отечества. Глеб и его преемники уже зависали от владимирского князя, который “сделался истинным Великим князем России”. Он властвовал (позднее наименование губерний) в Ярославской, Костромской, Владимирской и Московской землях, отчасти в Тверской, Нижегородской, Тульской, Калужской; располагал областью Киевской; повелевал князьями рязанским, муромским, смоленским, кривским и даже волынским. Но черниговский и галицкий оставались независимыми, также и Новгород. Могущественный Андрей, покорив древнюю южную столицу государства, решился смирить и гордыню новгородцев, ударить на них этими же силами. Князья — смоленский, рязанский, муромский и полоцкий, соединив свои дружины с суздальскими полками, под водительством того же Мстислава, сына Андрея, вдоль Ловати и по “русьскому пути” через Буйце (по-видимому, и другими дорогами — ведь стояла зима!) ворвались в южное Приильменье, опустошая все и вся. Слух о грабежах и злодействах, вопль и отчаяние невинных воспламенили кровь новгородцев. Юный князь Роман Мстиславич и посадник Якун приняли все необходимые меры для защиты, укрепили город тыном, вооружили множество горожан. Несколько раз с обеих сторон съезжались чиновники для переговоров. В четвертый день началась битва “кровопролитная и ужасная”. Новгородцы напоминали друг другу о судьбе опустошенного Киева, клялись умереть за вольность. Архиепископ Иоанн, в сопровождении всего клироса, вынес икону Богоматери и поставил на внешнем деревянном укреплении или остроге. Игумены, иереи пели святые песни, народ молился со слезами... Во время очередного пятого приступа опять посыпались градом стрелы. Одна из них, по рассказам, ударилась в икону и икона в то же мгновение обратилась лицом к городу и слезы закапали на филон архиепископа. И гнев небесный навел внезапный ужас на осаждающих. Тем более что среди них уже начался “мор на людях и конях”. Враги кинулись от стен города. А отступать пришлось по уже разоренной земле. Многие погибли от голода, немало было взято в плен. Казалось, что новгородцы столь озлобленные Боголюбским, должны были навеки остаться его врагами. Но, к удивлению современников, уже через несколько месяцев они изгнали своего спасителя — князя Романа, и предложили Андрею мир. Тот принял его с условием, что вместо умершего Святослава княжить у них будет его брат Рюрик Ростиславич. Новгородцы объясняли свое поведение тем, что терпели недостаток в хлебе, идущем с низовой земли. 1176 г. Двухлетняя междоусобица после убийства боярами Андрея Боголюбского закончилась вступлением на великокняжеский престол его брата Всеволода Юрьевича Большое Гнездо. Он княжил 37 лет, подчинил Киев, Чернигов, Новгород. “Строго наблюдал правосудие, — подчеркивает Карамзин, — от князей требовал покорности, но без вины не отнимал престолов. Повелевая новгородцами, льстил их любви к свободе”. 1187 г. “Зима зла вельми, таких морозов на Руси не бывало”. А тут еще какая-то общая болезнь — “ни один дом не избежал заразы, во многих некому было поднести воды”. 1190 г. С большим трудом переносил город княжеские усобицы. Проходящие войска и непротивной стороны не гнушались грабежами, а о враждебной и говорить нечего. А тут еще более страшное бедствие. Деревянный город, в котором и так-то часто бывали пожары, на этот раз почти весь “превратился в пепел”. 1192 г. Поднимались хоромы и избы. Вместо сгоревшей ц. Спаса Преображения, рушанин Мартирий основал монастырь. 1193 г. “Преставился Гавриил-архиепископ новгородский”. Князь Ярослав, свояк великого князя владимирского, с игуменом и попами стали рассуждать, кого бы поставить на его место: одни хотели Митрофана, другие — Мартирия, третьи — грека. Для прекращения спора положили на престоле Софии три жребия и послали с вече слепца вынуть их. Выпало Мартирию, за которым немедленно послали в Русу. В Киеве он был принят “с любовью князем Святославом и митрополитом и посвящен в епископы”. 1194 г. Бедствия не покидали город. Только что отстроившийся, он снова сгорел до основания. 1198 г. Великолепными мастерами-строителями были рушане. 21 мая заложили и, по-видимому, с помощью новгородских зодчих, за 70 дней (!) воздвигли каменный храм Спаса Преображения и за два года расписали фресками. Благословение и деньги на постройку дал Мартирий. Сам владыка прибыл освятить его и благословить близкую сердцу паству. (В 1865 г. храм реконструировали, автор проекта — К. А. Тон). Глубокой печалью отозвалась в душах рушан преждевременная смерть архиепископа в следующем году. В лютые морозы занедуживший Мартирий вынужден был ехать на поклон к Всеволоду, чтобы убрал из Новгорода своего свояка и дал сына на княжение. За Переяславцем сдало сердце... И все же еще недовольный великий князь направил малолетнего Святослава и сам назначил нового владыку — Митрофана. То, чего напрасно желал Андрей Боголюбский, сделал хитрый Всеволод: на несколько лет подчинил мятежный Новгород без применения силы. Литовцы — с запада и юга, монголо-татары — с востока “В это время Россия западная узнала новых врагов, опасных и жестоких. Народ литовский в течение ста пятидесяти лет подвластный ее князьям, дикий, бедный, — подчеркивал Карамзин, — платил им дань шкурами, даже лыками и вениками... Непрестанные наши междоусобия, разделение земли кривичей и слабость каждого удела в особенности, дали способ литовцам не только освободиться от зависимости, но и тревожить набегами”. В 1184 г., несмотря на зимнюю стужу, они “ужасно опустошили Псковскую область”. Угроза нависла над южным Приильменьем, над городом солеваров, вотчинами великих князей и богатыми поместьями знатных бояр новгородских. 1199 г. Русу “обнесли” земляным валом. 1200 г. Отстроившийся после пожара город начал восстановление крепости, поскольку “прежних стен и стрельниц несколько сгорело, другие от древности развалились”. А зимою литва “взяла Ловать до Налючи, с Белей до Свинорда” (р. Пола). На помощь поспешили новгородцы, нагнали и разбили врага, отняли полон и награбленное. Враг потерял только убитыми 80 человек, победители — 15. 1201 г. “Руса срубила город”. Это не являлось признаком бедности. При отсутствии огнестрельного оружия и слабом применении осадных машин деревянные стены являлись достаточной защитой. Не считая естественных препятствий в виде окружающих рек, озер, болот и лесов. 1203 г. “Зима бысть люта”. 1204 г. “Изомроша кони в Новгороде и по селам”. 1210 г. Литовцы опустошили междуречье Ловати и Редьи до Ходыни, не дойдя всего тридцати верст до Русы. 1211 г. Сухое лето, частые пожары. Зимою “мороз побил хлеб”. 1214 г. Засуха, много умерло от голода. 1215 г. Ранние морозы погубили весь урожай в Новгородской волости. А в Торжке и далее на восток хлеб был. Но ушедший туда после ссоры Ярослав Всеволодович приказал не выпускать хлебные обозы. Новгородцы безуспешно посылали знатных людей на переговоры, звали обратно. Между тем бедные люди уже ели сосновую кору, мох... 1216 г. Узнав о тяжелом положении в своем недавнем уделе, 11 февраля в Новгород примчался Мстислав Мстиславич Удалой. 1 марта он двинулся с ратью на своего зятя Ярослава. Шел через Русу Серегерским путем… В конечном итоге 21-22 апреля произошла известная Липицкая битва (р. Липица) между владимиро-суздальской армией Ярослава и Юрия Всеволодовичей и новгородско-псковско-смоленско-ростовским войском Мстислава Удалого, Константина Всеволодовича и др. Битва окончилась поражением суздальцев и привела к усилению политической роли Новгорода. 1217 г. Литовцы пытались подойти к Русе с юго-запада, но после боев в верховьях Шелони убрались восвояси. Конец весны, начало лета были сухими. Пожары. 1220 г. Основание пригородного монастыря в Косино — строительство храма Николая у впадения Снежи в Полисть. (Второй храм — Варлаама Хутынского построен в 1878 г. на месте деревянной церкви). 1222 г. Засуха великая по всей Русской земле, горели леса и торфяники. “Воеваша литва около Торопця и гонися на них Ярослав с новгородцы до Усвята”. 1224 г. На Руси от Киева до Новгорода знойная, ведренная погода. “Бысть страх и ужас на всех от горящих лесов и торфяников”. Пользуясь необыкновенной сушью, многочисленный отряд литовцев легко прошел междуречьем Полисти и Порусьи. Из города вышел конный отряд рушан под командованием посадника Федора Михалковича, родного брата новгородского Твердислава. Но слишком неравны были силы. Несмотря на отчаянную храбрость, много рушан пало в схватке. Руса была взята приступом и разграблена. Где пали иноки монастырские — поставили деревянную церковь Сретения (в 1630 г. возвели каменный храм). 1225 г. “Той же зиме придоша литва... Много зла сотвориша около Новгорода, Торопча, Смоленска и до Пскова, бе бо рать велика” (по другим источникам до 7 тысяч). Летописцы подчеркивают, что никогда еще литовцы не причиняли столько зла. Ярослав Всеволодович, предводительствуя дружиной, соединился с Давидом Мстиславичем торопецким и его братом Владимиром псковским, они настигли неприятеля в верховье Ловати близ Усвята (уже в начале следующего года). Уложили на месте до 2 тысяч литовцев, взяли в плен их предводителей, освободили пленников. Но весьма чувствительны были и потери победителей. Погиб князь Давыд. Рядовые новгородцы в схватке не участвовали, так как от Русы их отправили назад: слишком далекий предстоял путь. 1227 г. С середины августа и до декабря лили непрерывные дожди, гнили хлеба и сено. 1228 г. В междуречье Полисти и Порусьи появились литовские отряды. Но, по-видимому, быстро ретировались, заслышав приближение Ярослава с дружиной. С 6 августа в течение четырех месяцев, как и в предыдущем году, шли дожди. Поля остались не убраны и не засеяны. Сильное наводнение, голод. 1229 г. Январь. “Придоша литва и воеваша Любне, Мореву и Серегер”. Но литовцы были разбиты новгородцами, поспешившими через озеро Ильмень. 1230 г. “Ударил мороз на Воздвиженье” (14 сентября). Голод. И опять набег литовцев. Правда, им удалось лишь пограбить “окрестности Селигера”, как услышали о приближении Ярослава. Пришлось уходить. 1231 г. Весна. Страшный голод, ели кошек, собак, кору деревьев. 1234 г. Лето. Литовцы внезапно ворвались в Русу. Успели разграбить Спасопреображенский монастырь, добрались до Торговой площади. Но на защиту города встали: “рушане и засада, огнищане и гридьба, и кто купец и гости”. Врага изгнали из посада, продолжали биться в поле. Князь Ярослав, узнав об этом, поспешил с конницею и пехотою, которая ехала в насадах по Ильменю и Ловати. Литовцы бежали... У Маравьина (в 15 верстах от Холма) князь был вынужден отпустить пехоту назад, так как недостало хлеба, а сам продолжал путь с одною конницей. В Торопецкой волости нагнал их, разбил, отнял полон и награбленное. Потери новгородцев — 10 человек убитыми. Процесс феодального раздробления быстро развивался и во Владимиро-Суздальской земле, готовя почву для катастрофы в период монголо-татарского завоевания. 1237 г. Вражеские полчища вторглись в Рязанское княжество. Рязанцы, предоставленные собственным силам, после геройского сопротивления были разбиты. Великий князь Юрий Всеволодович ждал Батыя за Волгой и пал вместе со своим войском в битве на реке Сити 4 марта 1238 г. Захватчики двинулись на Новгород, “посекая людей как траву”. 1238 г. После двухнедельного сопротивления пал Торжок. Селегерским путем полчища Батыя рвались вперед. Но неожиданно наступившая Распутица чрезвычайно напугала степных кочевников и принудила от Игнач-Креста (близ Яжелбиц) повернуть назад. Еще не залечили раны Батыева нашествия, как землю Новгородскую потрясли три новых вторжения, следовавших одно за другим. Но, слава богу, был у нее в это время и славный защитник, полководец, князь с 1236 г. 1240 г. В устье Ижоры появились шведы с намерением идти на Ладогу. He дожидаясь полков отцовских, ни сбора сил всей волости, Александр Ярославич выступил против неприятеля и нанес ему 15 июля поражение… Невская победа имела огромное значение для Новгорода, да и всей Руси. Однако на смену шведам пришел другой враг. Немецкие рыцари захватили Псков, грабили села по Луге, и в тридцати верстах от Новгорода “били купцов”. Только что поссорившиеся с Александром Невским новгородцы обратились к нему. 1242 г. Суббота 5 апреля. Знаменитое Ледовое побоище. “Прохвосты” были окончательно отброшены от русской границы. Среди княжеских дружинников и городского ополчения, несомненно, были рушане — опытные воины, не говоря уже о постоянной засаде (гарнизоне), отличившейся в защите Русы всего восемь лет назад. А литва, как враг, еще оставалась. Она просто не могла не попытаться в очередной раз воспользоваться тяжелейшим положением Новгорода. 1245 г. Толпы литовцев явились около Торжка и Бежецка! В первой схватке с ними князь Ярослав Владимирович, сидящий в Торжке, потерпел поражение. Но когда на помощь прибыли тверичи, с ними догнал врагов у Торопца и разбил. Но литва еще имела достаточно сил и заперлась в крепости. Утром подоспел Александр Невский с новгородцами, идущими на перехват. Сопротивление было сломлено и пленники освобождены, предводители разбойных отрядов казнены... Но оказалось, что часть неприятеля все же успела бежать. Отправив основные силы новгородцев домой, Александр с дружиной погнался за ушедшими и разбил окончательно у озера Жизця. После чего двинулся обратно вдоль Ловати на Русу — Новгород. Так были отбиты со славою все три врага Северо-Западной Руси. 1251 г. Летом обильные дожди потопили хлеб и пожни. Осенью ранние морозы, голод. 1253 г. И снова литовские отряды появились на Новгородской земле. Шли излюбленным путем на Русу междуречьем Ловати и Полы. Однако услышав, что на помощь рушанам спешит новгородский князь Василий, сын Александра Невского (с 1252 г. — великий князь владимирский), побежали. Василий нагнал их уже у Торопца, разбил, вернул награбленное и полон. 1254 г. Весьма урожайный — “добро бяше христьянам”. 1256 г. Очень снежная и холодная зима. 1259 г. 2 мая возврат холодов — “мраз велик”. Ордынцы проводили перепись в земле Новгородской для обложения регулярной данью. Как и во многих местах Руси это вызвало гневные выступления, в том числе в Новгороде и Русе... О захватчиках напоминают “Волок Татарский” в бассейне Тулебли и деревни Татары, Малые Татары в районе Демянска. 1261 г. Сухая осень, в ноябре вспыхнули лесные пожары. 1264 г. 14 ноября 1263 г. умер Александр Невский. Великим князем стал Андрей, но и он ненамного пережил брата. Престол в 1264 году занял с решения татарского хана Ярослав Ярославич тверской. И поскольку новгородцы уже изгнали сына Невского Дмитрия, то позвали сами Ярослава и заключили с ним договор, в котором есть такие слова: “...а на Озвадо та, княже, ездити лете звери гонит. А в Русу не ехати, ехати та в Русу на третью зиму”. Это первая, дошедшая до нас договорная грамота новгородцев с князьями. И неизменным пунктом в каждой была охота. Древний промысел в богатой кормом пойме Ильменя имел, как сказано выше, давнюю историю и, как увидим, долгое продолжение. Придворные егеря стреляли диких уток, куликов, туруханов, а весной хищнически ловили их сетями, растягивая последние сажен на двести длиною. В старорусских лесах водились кабаны, лоси, медведи, лисы, белки, куницы... Охота была обременительной и “опасной” в части укрепления нежелательных связей... Грамота заканчивалась словами: “На сем, княже, целуй крест к всему Новгороду, на цем то целовали деды и отци”. 1266 г. Новая договорная грамота с Ярославом, в которой в Русу разрешалось “ездить осень”, а лето по-прежнему на Взвад. 1267 г. Сухая весна. 1270 г. 25 марта, весьма обильный снег “засыпал дворы с людьми”. Новгород изгнал Ярослава Ярославича, тот ушел в Русу, угрожая походом. И был в ней до тех пор, пока митрополит не поручился за него с целью избежания кровопролития. С ним был заключен опять новый договор, где еще раз подчеркнуто — “как пошло от отца твоего Ярослава и от дедов наших”. 1272 г. Ярослав Ярославич умер на возвратном пути из Орды. По старому порядку великое княжение переходило к брату Василию костромскому. Казалось бы, за ним должен остаться и Новгород. Но последний решил этот вопрос с племянником — Дмитрием Александровичем переяславским, который согласился княжить “на всей их воли”. Возмущенный Василий и не подумал уступать своих прав. С татарами и своим племянником Святославом тверским повоевал волости новгородские, взял Торжок, перекрыл торговлю хлебом. Его воевода Семен Тониелевич разорил окрестности Русы. И Новгород покорился, Дмитрий уехал в свой Переяславль. 1273 г. Третье лето жито не родилось, голод. 1276 г. Умер Василий Ярославич. Дмитрий, сын Невского стал вел. князем владимирским. И начал с того, что и предшественники — со стремления усилиться за счет Новгорода. И тот поспешил признать его своим князем. Однако всего через четыре года город и князь поссорились, и Дмитрий ушел в отчину, по пути опустошив окрестности Русы. Его свинцовая печать найдена при раскопках Руссы на усадьбе того же Демьяна. По-видимому, и потомки последнего вели правеж воли княжеской. 1282 г. Засуха, большой недород хлеба. 1283 г. Зима. Пользуясь продолжающейся княжеской междоусобицей, литовцы разорили междуречье Ловати и Полисти. На помощь рушанам, как обычно, поспешили новгородцы, и враг бежал, побросав награбленное. 1284 г. Зима лютая и “студена зело”... “изомре кони, овцы”. 1285 г. Окрестности Русы разграбили татарские сборщики дани. Однако и рушане не оставались в долгу, вели партизанские действия, целыми отрядами скрываясь в лесах и болотах. И без того тяжелым положением Околорусья вновь попытались воспользоваться литовцы, повторяя набег 1283 г. И опять им не удалось достичь Русы, однако они разграбили окрестности. После этого о литовских набегах нет известий около сорока лет. 1286 г. “Великий мор по всей земле Русской”. 1290 г. Большое весенне-летнее половодье, голод. 1291 г. Ранняя высокая вода. Возврат морозов: “поби мороз обилье по всей волости Новгородской”. 1298 г. Сухая весна. 1299 г. Митрополит Максим навсегда оставил Киев, чтобы не быть свидетелем тиранства захватчиков. Он переехал со всем клиросом во Владимир, чем значительно усилил его политическое значение как столицы. Схимничество же в связи с монголо-татарским нашествием давно уже продвинулось с юга в “свободную” Новгородскую землю. В XIII столетии в Русе к имеющимся монастырям Спасопреображенскому и Косинскому прибавились Успенский и Петропавловский в городе, Сергиевский близ Бряшной Горы и Спасский на Взваде. А на Русской земле по подсчетам было в то время их 70. Арена борьбы Москвы с Новгородом К концу XIII в. борьба за политическое преобладание в Русской земле фактически ограничилась княжествами Тверским и Московским. В 1304 г. умер великий князь владимирский Андрей Александрович, сын Невского. Как жизнь, так и кончина его были несчастьем для Руси. Два князя объявили себя наследниками: Михаил Ярославич тверской и Юрий Данилович московский. У первого — внука Ярослава Всеволодовича и дяди Юрия было больше прав. Новгородцы, как и владимирцы, признали его главою. Он обещал, подобно отцу, блюсти уставы и традиции. 1304 г. По возвращении из Орды, куда Михаил ездил за ярлыком, митрополит возвел его на великокняжеский престол. С Новгородом была заключена договорная грамота, в которой также говорилось: “... А в Русу ти, княже, ездити на третью зиму. А лете на Озвад звери гонит... А холоп или половник забежит в Тверскую волость, а тех, княже, выдавати”. Перевес тверского князя в соперничестве с московским в значительной мере зиждился на материальных ресурсах Новгородской земли. Но это было ненадежной основой. 1307 г. Договорная грамота с тем же Михаилом гласила, что “в Русу ездити, княже, в осень, как пошло. А лете на Озвад”. Прошло шесть лет, умер хан Тохта и воцарился Узбек. Михаилу Ярославичу пришлось ехать в Орду за новым ярлыком. Там он пробыл два года. За это время новгородцы успели отвернуться от него и обратились к Юрию Даниловичу. Дело дошло до кровавых схваток в районе Торжка как только приехал Михаил. Новгородцы потерпели поражение и согласились на новый договор. Но он не был исполнен, и наместники Михайловы вынуждены были опять покинуть Новгород. 1316 г. Михаил со всею низовскою землею пошел на Новгород, на защиту которого встали псковичи, ладожане и рушане, корела, ижоре, вожане... Михаил остановился в Устьянах (при впадении Полы в Ловать). Однако собственная болезнь, мор на лошадей, весть о враждебных намерениях Юрия московского заставили повернуть назад. Но и отступление было гибельным: тверские ратники заблудились в озерах и болотах (по-видимому, пытались перейти почти непроходимый Невий Мох); умирая от голода, забивали коней, оружие жгли или бросали. Пешком добирались домой. Между тем Юрий не зря в это время находился в Орде. Он сблизился с семейством хана и женился на сестре его. Ему удалось на четыре года получить великое княжение (1318 — 22 гг.). Московское княжество поддержал и митрополит Петр, который, имея официальную резиденцию во Владимире, уже фактически перебрался в Москву. Несчастья и горечи борьбы политической усиливались неблагоприятными природными явлениями. 1301 г. Сухая весна. 1303 г. Сырая, мягкая зима: “не бысть снега через всю зиму”. 1308 г. “Бысть глад и мор в Русской земле”. 1309 г. Засуха, нашествие грызунов. “Мор на люди, кони и на всякий скот. Глад крепок по всей земле Русской”. 1311 — 13 гг. Сухое лето. 1314 г. Сильное наводнение. Ранние морозы “изби всяко жито. Хлеб бяше дорог”. 1320 — 21 гг. “Немилостивое лето”. “Мор бысть на люди и кони”. 1323 г. Лето. Литовцы разграбили селенья на берегах Ловати. Но были прогнаны новгородцами (подробности не известны). 1325 г. Великое княжение обратно перешло к тверскому князю — Александру, сыну Михаила Ярославича. Вскоре был заключен договор с новгородцами, в котором опять звучала фраза: “А в Русу ездити на третью зиму по грамоте деда твоего Ярослава. А лето на Озвад зверей гонит”. 1328 г. Через неполных три года престол раздора окончательно перешел к Москве, при брате Юрия — Иване Даниловиче Калите. Он вернулся к политике Александра Невского, и Русь на целых сорок лет была избавлена от монголо-татарских набегов. Но внутренние усобицы не стихали, доходя до кровавых схваток. И природа, казалось, высказывала недовольство. 1328 г. “Тряслася земля в Новгороде” (как сто лет назад). 1329 — 30 гг. “Сухмень бысть велика”. Голод. 1337 г. “Дожди летом все потопили”. 1338 г. Высокое половодье: “яко же не бысть бывала николи же”. 1341 г. “Сего же лета хлеб был дешев, а скот рогатый помре”. 1342 г. Сухое лето, пожары, голод. Иван Калита умер в 1340 г. Великим князем владимирским был объявлен старший сын его Симеон. И все князья признали права московского, в том числе и Новгород. В то время как на северо-востоке усилились московские князья и стали собирать Русскую землю, на юго-западе тоже самое совершали князья литовские. “Но как скоро эти половины Руси собрались в два сильные тела, — подчеркивал историк С. М. Соловьев, — то и вступили в борьбу между собою”. 1342 г. Гедимин был занят подчинением волостей юго-западной Руси, сын его Ольгерд, спокойный с этой стороны, обратил внимание на северо-восток. Умный и весьма осторожный, он как бы пустил пробный шар — опустошив селенья в верховьях Шелони. Увлеченные внутренними неурядицами, новгородцы, наверное, впервые, оставили это без ответа. 1346 г. Новое нападение литвы. Ольгерд стал на Шелони у впадения Мшаги, вызывая новгородцев: “Брани ваш посадник Дворянинец, называл псом”. Не дождавшись, неприятель разграбил селенья по Шелони, завернул на Лугу и ушел. Новгородцы, было, выступили, но вернулись с дороги, собрали вече и убили посадника: “Из-за тебя опустошили нашу волость”. Ольгерд угрожал и Русе, но она спаслась от разорения денежным выкупом. С этого времени литовские набеги прекращаются. Литва превращается в союзника Великого Новгорода. Руса, периодически передаваемая на “кормление” литовским князьям, становится ареной борьбы между Новгородом и Москвой. 1352 г. “Был мор во Пскове, потом в Новгороде и по всей земле Новгородской вельми силен”. 1356 г. Необычайно дождливая осень, вода “весьма велика”. 1364 — 68 гг. Засухи. Сильные грозы, вихри, пожары... “Мор зело велик”. 1370 г. Первое упоминание о бурении артезианских колодцев в Русе (и на Руси) деревянными штангами с железным наконечником. 1350 — 60 гг. (Предположительно). Строительство каменной ц. Мины. 1371 г. Основание каменного храма св. Николая Чудотворца “в городу”. В нем находился и образ святителя Мирликийского Николая, покровителя торговли (современный храму, московского письма). Здание значительно изменено позднейшими перестройками. В настоящее время здесь располагается старообрядческий приход. В этом году тверской князь Михаил, сын Александра Михайловича, продолжая борьбу с московским князем Дмитрием за великокняжеский престол, получил ханский ярлык и даже успел заключить договор с Великим Новгородом (в нем неизменное право: “А в Русу осень, как пошло, а летом Взвад звери гонит”). Однако и с ярлыком Михаил не смог победить. 1374 — 76 гг. Сухое лето. 1378 г. Зимою сильные морозы, мелкие реки и озера промерзли до дна. Знойное лето. Голод. Накануне и после битвы на поле Куликовом Литва со страшной силой продолжала давить на русские земли, подчинив огромную территорию: Киев, Чернигов, Курск, Смоленск, Вязьму, Брянск… Выше уже говорилось: 12 раз (!) в XIII столетии она врывалась в южное Приильменье, уводя в полон. Дважды захватывала Руссу, но не смогла удержать. На помощь своему главному форпосту с юга приходили новгородцы. В первой половине XIV века литовские отряды трижды пытались идти проторенными путями, чтобы захватить город, но им это не удавалось. Несмотря на это, ослепленная борьбой с Москвой, новгородская боярская верхушка пошла на союз с весьма агрессивным соседом. Даже последующее поведение “союзника” не вразумило новгородских бояр. 1380 г. 8 сентября. Решающая схватка с монголо-татарами на поле Куликовом. Заигрывая с Новгородом, великий князь литовский Ягайло повел на помощь Мамаю 80-тысячное войско. К счастью для Руси он опоздал на целый дневной переход: то ли умышленно, то ли потому, что Олегу Рязанскому удалось искусным маневром задержать его. Когда же литовцы отогнали Олега, битва закончилась победой Дмитрия Донского. Потери в битве были колоссальными: из 150 тысяч русских осталось в строю всего 30 тысяч. Дорога на Москву была запружена подводами со многими тысячами раненых... И воины Ягайлы по приказу князя кинулись на безоружных и беспомощных, и убивали их... 1383 г. Поздняя холодная весна. На санях — до 23 апреля. А лето засушливое. 1384 г. Еще в 1333 г. во время размолвки с Калитою, Новгород принял как воеводу Нариманта-Глеба, сына великого князя литовского Гедимина. Однако, несмотря на это, в 1335 г. литовцы “повоевали Новоторжскую волость”, а вскоре так называемый князь отказался возглавить ответный поход на шведов. И вот, ослепленный борьбой с Москвой, Новгород призывает его сына Патрикия и дает на “кормление” Русу и Ладогу. 1386 г. Декабрь. Перед самым Рождеством Христовым через Русу на Новгород прошел Дмитрий Донской с двоюродным братом Владимиром Андреевичем. Полюбился многострадальный городок благочестивому князю и заложил он здесь храм близ ручья Княжьего в честь Ангела своего — святого Дмитрия Солунского. Наградил землями и рыболовными тонями Успенский монастырь. 1387 г. 6 января Донской расположился станом в “Ямнех” (в 15 верстах от Новгорода). Здесь через несколько дней была подписана мирная грамота, по которой Новгород обязался повиноваться Донскому как государю верховному и ежегодно платить “черный бор” или дань. Донской приказал отобрать у Патрикия Наримантовича Русу и Ладогу. В том же году сильное наводнение, дождливое лето. Ранние морозы осенью. Голодный год. 1388 г. И после похода Донского Новгород не оставил мысли о союзе с Литвой. Русу отдали на “кормление” другому литовскому князю — Лугвению-Симеону Ольгердовичу, брату великого князя Ягайло. Отдали, желая иметь полководца на случай войны со шведами и немцами, и чтобы жить с его братьями в союзе. Весной высокое половодье. С начала сентября — дожди, а с 9-го — снег и сильные морозы. Эпидемия и “мор бысть силен”. 1401 г. Осень. Погорел “владычен городок Молвотицы” (новгородского архиепископа). 1402 г. Ранняя зима. Ездили на санях с 18 октября. 1403 г. Новгородские купцы — прасолы (торговцы солью) воздвигли в Русе близ Торговой площади каменный соборный храм Бориса и Глеба с приделами Флора и Лавра (в 1609 г. разорен литовцами до основания). Год маловодный, сухой, реки обмелели. 1404 г. На рубеже XV в. развернулась борьба князей смоленских за освобождение от Литвы. Юрий Святославич поехал в Москву за помощью. И, пока он там был, Витовт захватил Смоленск. Не получив поддержки у зятя против тестя, Юрий уехал в Новгород. Здесь его хорошо приняли, дали города в “кормление” — Русу, Ладогу, Торжок (понятно — как ключевые в обороне на самых опасных направлениях, откуда угрожали — шведы, литовцы, Москва). 1407 г. Дождливое лето. Нашествие “крылатого белого червя”, от которого особенно пострадали еловые деревья. 1408 г. Основание Козьмодемьянского монастыря. (После шведского разорения “смутного времени” в XVII в. были построены два деревянных храма). Упразднен в 1764 г. “Зима тяжка и студено зело, снежна преизлишне”. Весной большое наводнение, коего не было 20 лет. 1410 г. Построение на берегу Порусьи (Малашки) ц. Георгия с Благовещенским приделом. 1413 г. Многоснежная лютая зима, морозы длились 27 недель. 1414 г. Засуха, сильные грозы. “Болезнь тяжко зело, костолом по всей земле Русской”. Голод, Еще в 1411 г. Лугвений-Симеон разорвал союз с новгородцами и уехал, мол, за то, что те бранили литовцев в бесчестии, да еще приняли их врага — смоленского князя Юрия. Но особых последствий это не имело, видно не до того было. Однако в 1414 г. новгородцы сами ездили в Литву, заключили с князем Витовтом мир “по старине”. Симеон-Лугвений вернулся и недолгое время снова управлял Русой. 1417 г. Студеная зима. Страшный мор по всей земле Русской, с кровохарканьем и железою, опустошил Русу, Новгород, Ладогу, Псков, Торжок... 1420 г. 15 сентября начался снегопад и за три дня покрыл землю в четыре пяди (около метра). Ударили морозы. Мало кто успел убрать урожай. “Мор силен по всей земле Русской”. 1421 г. Теплая зима, сильное наводнение весной. 1422 г. Зима студеная, холод необыкновенный. Летом засуха. 1423 — 24 гг. Сухомень, эпидемия, “скорбь великая по всей земле”. 1424 г. Начало казенного солеварения в Русе. 1425 г. Снова засуха, горели леса и хлеба, гибли птицы... Умер великий князь московский Василий Дмитриевич, ему наследовал по завещанию отца десятилетний Василий. И опять — длительная ожесточенная усобица с племянником дяди Юрия и сыновьями его Василием и Дмитрием (Шемякой). Великий Новгород как будто придерживался нейтралитета, его войска не участвовали ни на той, ни на другой стороне. В то же время в городе находили приют двоюродные братья великого князя — его враги, а сам тоже не отвергался. А вскоре — новое столкновение с великим князем литовским. 1428 г. Витовт, объявив войну новгородцам за то, что его “назвали изменником и бражником”, подошел с пушками к Вышгороду, затем к Порхову. Последний не смог долго сопротивляться и заплатил 5000 рублей. Потом приехали из Новгорода владыка с боярами и заплатили еще 6000 рублей, в том числе за пленных. Дань собирали с десяти человек по рублю по всем волостям новгородским. 1435 г. Подписана договорная грамота Новгорода с великим князем и в ней известная фраза: “А в Русу ти, княже, ездити на третью зиму, а лете на Взвад зверь гонит ти”. В этом же году рушане с новгородцами и порховичами ходили на Ржев, отказавшийся платить дань Новгороду. Рушанами предводительствовали новгородский боярин Федор Остафьев и воевода Михаил Буйносов. В довершение военных бедствий не жаловала и природа. 1430 г. В конце лета и начале осени — ни капли дождя. Горели леса и торфяники. 1431 г. Опять великая засуха. Шесть недель стояла мгла от пожаров, люди не видели солнца. Голод по всей земле Русской. 1436 г. Мороз в жатву погубил весь урожай. Осенью большая вода, снесло много мостов. 1441 г. Зимой великий князь Василий Васильевич с помощью псковичей “повоевал” немало волостей новгородских, особенно в южном Приильменье. Новгород, когда послал архиепископа с боярами к Василию, то нашли его “в Деревах у Демяна и заключили мир по старине и дали 8 тысяч рублей”. Особый интерес вызывает грамота, данная в то время московским князем “русьским тонникам”, имевшим неводные заведения на Ильмене. За ними утверждалась привилегия заниматься “русьским промыслом”, т. е. варить соль и заготовлять для этого дрова. Право пользоваться пахотными и сенокосными угодьями, принадлежавшими вел. князю по рекам Полисти, Редье, Соминке, ручью Войе. Судебные дела, их касающиеся, мог разбирать лишь сам князь или его наместник, двор коего находился, как и в киевские времена, в “городу” близ ц. Никольской. 1442 г. В Русе снова появился новгородский посадник Иван Васильевич, затем городом управляли свои посадники и подвойские, но, вероятно, тоже ставленники Новгорода. И так более десяти лет. 1444 г. Построение каменной ц. святителя Николая в Кречево близ Русы. После шведского разорения возведены приделы преподобного Сергия Радонежского и святителя Алексея, митрополита московского. В 1787 г. ветхая каменная церковь была разобрана. Деревянная сделана приходскою и в 1802 г. перестроена в память Сергия Радонежского. 1445 г. Построение каменной ц. Дмитрия на месте обветшавшей деревянной. Приделы в честь евангелиста Луки и митрополита Петра. После шведско-литовского разорения руины были разобраны. В 1693 г. немного южнее появился новый храм — деревянный с приделом Рождества Пресвятой Богородицы. Рядом еще деревянная церковка Вознесения Господня. В 1875 г. стараниями почетного гражданина А. Г. Погребова и церковного старосты купца М. Е. Быкова на месте обветшавших церквей вырос пятиглавый храм Вознесения Господне с приделами Рождества Богородицы и святого великомученика Дмитрия Солунского. А природа по-прежнему не миловала. Уже который год летописи отмечали лютые и снежные зимы, вызывающие гибель людей и большого количества скота. Уже десятый год (!) дороговизна, “иногда хлеба негде купить, и бысть скорбь, и туга христианам велми”. Многие новгородцы покидали города свои. 1446 г. Новгород, — когда Шемяка пленил Василия Васильевича, ослепил его и сослал в Углич, — заключил договор с тверским князем Борисом Александровичем (правда, уже в следующем году, как только великий князь был освобожден) и присоединился к нему. В договоре одним из основных пунктов было давнее стремление тверских купцов сохранить льготы для торговли: “А в Русе и в Торжку имати у тереричь гостиное по старине”. 1450 г. Шемяка потерпел страшное поражение под Галичем. Скрылся сначала в Новгороде, потом в Устюге. Ходил воевать к Вологде. Снова побитый и разгромленный в 1452 г. бежал в Новгород, где в следующем году был отравлен. 1455 г. Опасаясь мести Москвы и великого князя Новгород отдал Русу на “кормление” литовскому князю Александру Васильевичу Черторийскому, правнуку Ольгердову, князю псковскому с 1443 г. 1456 г. Январь. Василий Васильевич неожиданно двинул свои войска из Яжелбиц на Русу. 2 февраля город взяли “без кровопролития и столько богатства, что удивились”. Однако на этот раз москвичи повели себя как завоеватели. Обозы с добычей уже были в пути, когда на помощь рушанам подоспели 5 тысяч конных новгородцев в тяжелых доспехах, предводительствуемые суздальским князем Василием Гребенкой. И это при большом снеге. Сопровождающих обоз было всего 200 человек, но они одержали верх, применив татарскую тактику стрельбы по менее защищенным коням. Даже взяли в плен посадника Михаила Тучу. Новгород вынужден был заключить мир в Яжелбицах, значительно ограничивающий его самостоятельность, и уплатить 8500 рублей серебром. Руса, несмотря на потери, уплатила 5000 рублей. В договоре привычный пункт великокняжеских прав: “А в Русу ездити на третью зиму. А лете на Взвад зверя гонит”. Особую ценность для истории представляет приписка: “Как держал князь великий Андрей, Иван, Семен, и прадед твой князь великий Иван и дед великий князь Дмитрий и отец твой великий князь Василий”. И природа беспокоила по-прежнему. 1458 г. Бесснежная зима, голая земля. Озимые не сеяли из-за дождей. В начале сентября морозы побили все, что выросло. 1460 г. 13 июля. Сильная необычайная буря, гром, молнии. Ломало леса и хоромы, тряслась земля. 1461 г. 7 мая выпал снег, ударил мороз. 1462 г. Недружная холодная весна с возвратами морозов и снега. Без травы до Троицына дня (6 июня). Голод. 1463 г. Бурная холодная осень. 7 сентября мороз, снег. На Ильмене шторм, “много людей истопло”. Эпидемия — “от коросты умерли”. “Черная смерть”. 1466 — 67 гг. “Мор железою” (чума) свирепствовал в Новгородской и Псковской земле, зимой захватил и Московскую. 1468 г. С июня по октябрь дожди, половодье как весной. Не могли посеять озимые. Сжатый хлеб погнил на полях. Траву не убрали. 1470 г. “Симеоновский мор”, смертоносная язва — желва в Русе и во всех погостах новгородских. В Русе преставилось 28 священников и 1300 монахов. К этому времени относится легендарное предание о появлении в Русе иконы Божией Матери, доставленной из древнего греческого города Ольвиополя Понтийского для благословения набожных рушан и в связи с эпидемией, о чем говорится в Виленском месяцеслове 1609 г. Именно тогда пала Византия после завоевания турецкими войсками Константинополя (1453), а устье Южного Буга, коему угрожали крымские татары, отошло к великому княжеству Литовскому. Такую большую икону (3 арш. 12 вершков на 2 арш. 15 верш. или 2,67 м на 2,09 м) могли доставить лишь путем “из варяг в греки”. Тем более, когда в 1455 г. Русой управлял Александр Васильевич Черторийский, правнук Ольгердов, а сорок лет до него — дважды Симеон (Лугвений) Ольгердович. Оба они, как и сам Ольгерд, православного вероисповедания. Известную роль, конечно, сыграло и то, что во второй половине XV в. Руса стала ареной еще более крупных событий, в ней, можно сказать, была предрешена судьба Новгорода. В 1470 г. бояре новгородские в очередной раз изменили Москве и отдались под власть великого князя литовского (он же польский король) Казимира. В ноябре по их просьбе приехал Михаил Олелькович, брат киевского князя — наместника Семена. Подобное было и раньше, и оно не вело к разрыву с Москвой, поскольку ее наместники здесь оставались. На этот раз слишком очевидно было, что литовского князя выпросили не для защиты от немцев или шведов. К Казимиру было послано великое посольство, заключен договор, в котором упоминается Околорусье и перечисляются великокняжеские права в нем: “А в Русе ти имати за проежжеи суд, через год, сорок рублев, а держати ти десять варниц в Русе... А на Молвотицах взяти ти два рубля, а тиуну рубль за петровщину. А с Моревы сорок куниц, да восемьдесят бел, а петровщины рубль, а осенью пол рубля... С Демана, Полново — нет”. Так что у литовского великого князя Казимира были все основания пойти навстречу грекам, спасающим святыню от крымских татар, захвативших греческие города — колонии. Не говоря уже о Семене Олельковиче — киевском князе-наместнике, брат которого приглашался Новгородом. Можно с достаточной достоверностью предполагать, как греческие монахи с помощью литовских людей доставили икону, как торжественно снимали ее в Руссе на берег благодарные рушане и поместили в храм Спаса Преображения. Понятно, что далеко не сразу она стала столь почитаемой, когда покровительницей города считалась церковь Покрова Божией Матери. 1471 г. 15 марта. Михаил Олелькович, услышав о смерти брата, отправился в Киев и, якобы “в досаде” на бояр новгородских, по пути “в Русе, оброки взя силою и пограби. А от Русы к рубежу едя, взя поспу и живот и головы войною великою”. Осведомленный о положении в Новгороде, где значительная часть граждан была против союза с Литвой, исчерпав мирные средства, Иван III решил выступать, не ожидая зимы, так как вследствие засухи того года (с начала мая ни капли дождя) многочисленные здешние болота пересохли. Главные силы были направлены к устью Шелони, чтобы преградить путь Казимиру и соединиться с псковичами. Могущественным нравственным союзником была православная церковь, обещавшая верную победу над отступниками. 23 июня, около полудня, князь Данила Дмитриевич Холмский, предводительствуя десятитысячным войском, ворвался в Русу. Начался грабеж, пожары. Гонимые страхом, рушане бежали впереди москвичей, сея неурядицу по пути к Новгороду. В ночь на 25-е без боя взяли Коростынь. 14 июля. Решительное сражение на левом берегу Шелони у села Велебицы. К Ивану III спешили с полками со всех сторон. Великий же Новгород, после ухода Олельковича и не получая ответа от “покровителя” Казимира, понял, что остался один. 25 июля князь московский в Русе вершил суд и расправу над пленными и, чего не дерзал никто из великих князей, — торжественно казнил первостепенных гордых бояр новгородских: четверым знатнейшим отрубили головы. Других, окованных цепями, отправил в темницы московские, прочих без наказания победитель отпустил в Новгород, отличая деятельных врагов от слабых, кои служили им только орудием. В Русе было приказано срыть острог (на Полисти?). При подробнейшем описании суда и казни нет никаких данных, что это было в крепости или близ нее. Упоминаются торговая площадь, где все происходило, и соборный храм Бориса и Глеба. Новгород уплатил контрибуцию и обязался порвать союз с Литвой. Большую часть земель в южном Приильменье Иван III отобрал на себя, поскольку они “испокон” принадлежали великим князьям. 2 сентября. При возвращении рушан из Новгорода после ухода московских войск, на Ильмене разыгралась жестокая буря. Утонуло до девяти тысяч, в большинстве, естественно, женщины, дети, старики. Учитывая, что бежали в основном состоятельные, можно предполагать, — население Русы составляло не менее 20 тысяч. А ведь и в Новгороде было тогда немногим больше. Осень 1471 г. Ограбление Молвотицкой волости младшими братьями великого князя Андреем и Борисом, поднявшимися против старшего из-за ущемления их прав. “Везде их ратники грабили, пленили, только что не убивали”. Казалось, что с отъездом великого князя и прибытием его наместников, в Новгороде наступит успокоение. Но не тут-то было. Сразу начали сводить счеты, мстить за обиды. Дошло до того, что сходились улица на улицу. 1475 г. 22 октября Иван выехал из Москвы и через Вышний Волочек направился в Новгород. На каждой станции его встречали чиновники и... жалобщики. Проведя в дороге месяц, великий князь въехал в Городище. Ранним утром уже прибыло множество жалобщиков — и новгородцев, и из уездов. Среди последних документы называют рушан, жалующихся “на свою же братью, новгородцев”. “Потому что, — подчеркивает летописец, — земля эта давно уже в своей воле жила, о великих князьях небрегла и не слушала их, и много зла было в ней: убийства, грабежи, домам разорение напрасное; кто мог кого, тот и обижал”. 26 ноября обидчики и обиженные стали перед великим князем на Городище в присутствии владыки и старых посадников. Начался суд, и было Решено, что жалобы справедливы. Четверо главных виновников с посадником закованы и отправлены в Москву, с остальных взысканы истцовые убытки и судебные пошлины. 26 января 1476 г. Иван покинул Новгород, и, не Сдерживаемый в пути, прибыл в Москву 8 февраля. 1477 г. Шли месяцы, но смуты в Новгороде не прекращались. Несмотря на жестокое поражение, противники Москвы не сложили оружия. Снова начались переговоры с Литвой и Казимиром. Когда стал очевидным разгром сторонников Москвы и исчезла надежда на мирную ликвидацию республики, 9 октября Иван III выехал в направлении на Торжок — Вышний Волочек — Тухоля — Заячий Ям — Сытине на восточном берегу Ильменя. В то же время по разным дорогам двигались через новгородские волости полки московские, тверские, татарские. Псковичам было приказано продвинуться к устью Шелони и там остановиться. Южная армия была направлена на Демян и остановлена на Взваде и Ужине против возможного выступления Литвы. 23 ноября великий князь двинулся из Сытине по льду Ильменя к Юрьеву монастырю, где устроил Ставку. Положение в осажденном городе все осложнялось, начался голод, массовые заболевания. А тут еще временами “пушки били град”. Новгородские послы становились все сговорчивее. 1478 г. 13 января Новгород принял все условия, и главное требование Ивана: “вечю колоколу не быти, посаднику не быти, а государство все нам держати”. Так закончилось существование Новгородской республики. Отныне здесь управляли наместники. Наиболее опасных врагов во главе с Марфой Борецкой арестовали и отправили в Москву. 1481 г. В ответ на притеснения псковичей, нападения на их земли, Иван III из района Яма Запольского (верховья Порусьи и Шелони) ходил в Прибалтику на города Феллин и Тарваст. Немцы снова были вынуждены заключить “мир по старине”. Новгородские земли были заново описаны. В южном Приильменье посажено три наместника: в Русе, в Курске (на Ловати) и Демянске. Им подчинялись волостели, сидевшие в волостях или погостах. Так в Курский “присуд” входили Рамушевский, Петровский, Устьянский и Налючский погосты. По сообщению писцовой книги около 1495 г. волость великого князя Буец “оброчные деньги и хлеб отвозили в Русу, да отдавали Елке подьячему”. По-видимому, все великокняжеские волости Деревской пятины: Стерж, Лопастицы, Велиля, Морева, как и Буец, центром имели Русу, так как не упоминаются ни в каких “присудах”. А всего было отписано на великого князя две трети земель южного Приильменья как “испокон принадлежащих правящему дому”. Сама история подводила итоги развития Русы и Околорусья на рубеже XVI столетия. 1498 г. Опись посада Русы полностью не сохранилась. Из пяти концов исчерпывающие данные лишь по двум — Рогову и Песьему. По Мининскому не полностью. По Середке — лишь десять дворов, а дальше обрыв. Ясно, что административный центр с торговой площадью и сердцем солеваренной промышленности вряд ли был меньше Песьего, да и Рогова. Совершенно нет описи Емецкого конца, лишь упоминается Кротов. Отсутствует “старый городок” района крепости... Но даже по этим данным можно судить о характерных особенностях города в сравнении с другими городами Новгородской земли. Во-первых, большие размеры дворов, в которых насчитывалось как минимум 3 человека взрослых мужчин, свыше 20 процентов дворов — по пять и более, семь дворов даже по 10 человек. Так нередко объединялись группы родственников: отец, сыновья, зятья, шурья. Чаще же всего сотоварищи и среди них не менее трети “суседей”. “Двор Микулка Ефимов, да Харитонко, суседи их Полутка, да Иванко, да Дмитр”. В отдельных дворах число “суседей” доходило до 6-8 человек. Это было зависимое население, пришедшее из других мест покормиться у чужих цренов. Соляной промысел привлек сюда большое число “чужаков”, среди которых встречаются новгородцы, рязанцы, ивангородцы, литвины, карелы и даже немчины. “Двор Гришка Корела, да Офанаско Литвин, да Ивашка, да Еремка”. Своеобразным является и землевладение в Русе. Все хозяева дворов, даже своеземцы, платили позем, то есть оброк. “Двор Ивашко Земцов, да Смолка, да Остап, да Трошко, да Данилка — позема две гривны”. Не платило лишь духовенство. Посадское население не разбито на категории “лучших”, “средних” и “молодых”, но соотношение между низшим и высшим размерами позема в соляном исчислении как 10:1, а в денежном — как 20:1 и даже 30:1 (в Мининском конце позем опускался до 1/4 гривны и поднимался до полтины) говорит о многом. Как же управлялась Руса? Несомненно, она имела вече, и распоряжалась своими делами в интересах местного общества. Так же как в Новгороде здесь были кончанские и уличанские старосты. Каждый конец являлся самоуправляющимся районом, разрешавшим вопросы строительства, сбора ратных людей и их снаряжения, дипломатические, судопроизводства на федеративных началах (все концы выделяли по одному боярину и по житьему). Каждый конец имел свою патрональную церковь. Рогов — ц. Спаса Преображения, Песий — Никольскую церковь, Середка — ц. Бориса и Глеба, а до ее постройки — Петропавловскую, Емецкий — Георгиевскую. Руса имела свою казну, известная часть которой шла вначале, вероятно, Киеву, затем Новгороду... В 1346 году, спасаясь от разорения, дали выкуп литовцам, в 1456-м — уплатили Василию Васильевичу “полдесят тысяч серебра” (5 тысяч), разложив эту сумму меж горожанами. Судя по сообщениям летописей и писцовой книги XV в. в Русе правили княжеские наместники (посадники), посылаемые вначале Киевом, затем Великим Новгородом. Как уже говорилось, город играл особую роль в политической жизни Киевской Руси, позднее Новгородской республики, да и Московского государства, если учесть сохранение великокняжеских прав и при московских государях. Княжеское влияние сильнее всего чувствовалось в южном Приильменье, которое все составляло особую в податном отношении территорию. Во “Взваде князья гнали зверя”, в Русе — были княжеские соляные варницы, упоминаемые “Русской Правдой”; находилась “засада” — постоянная дружина, включая огнищан и гридей (сообщение летописи в 1234 г.); здесь брали за “проезжий суд” (согласно договорной грамоте с Казимиром). В писцовой книге Деревской пятины помечена “Волость великого князя Морева-Руса”, значит это продолжение “Русьской территории”. Сюда же тесно примыкают и княжее с. Ракомо и княжеский Юрьев монастырь. Да и Городище — постоянная княжеская резиденция со второй четверти XII в. Там по преданию похоронен Рюрик. А в низовье Меты речка Русская с деревней Руско?! В Русе того времени мы не видим новгородских посадников. Княжий характер Околорусья подтверждается и археологическими данными: здесь прошла самая ранняя и быстрая христианизация края, что неопровержимо доказывается прямым переходом от языческих сопок к жальникам. В других местах Новгородской земли смешанные захоронения тянутся до XII и даже XIV столетий. Итак, Руса была северным центром “русской” силы киевских князей на пути “из Руси (Киевской) на Русу (Старую) в Новгород”. Вот почему мы не видим рушан при изгнании Всеволода Мстиславича из Новгорода в 1136 году, когда там присутствовали псковичи и ладожане. Нет их и при удалении Ярослава Ярославича в 1270 г. Наоборот, угрожая походом Новгороду, князь уехал в Русу и был в ней до тех пор, пока митрополит не поручился за него с целью избежать кровопролития. Не случайно Новгород неоднократно пытался укрепить связи с Русой, и в 1193 г. рушанина Мартирия избрал своим владыкой. Но только в начале XIV в. Руса в полной мере перестала быть княжеской, и как особая часть войска вместе с Новгородом выступала против тверского князя Михаила. Вся городская земля была собственностью феодалов светских и духовных. Среди первых преобладали местные землевладельцы, к фамилиям которых часто приписывалось наименование Рушанин или Рушанинов. Но встречались и имена видных новгородских бояр — Берденева, Тучина, Грузова, Растригина. Среди духовных феодалов были местные монастыри, такие как Спасо-Преображенский (свыше 50 дворов) и крупнейшие новгородские, особенно княжеский Юрьев (110 дворов). Духовенство составляло довольно значительную группу населения. Летопись под 1467 г. сообщает о гибели во время мора 28 священников и 1300 монахов. Большое значение в жизни Русы и южного Приильменья имела торговля. Здесь сходились и пересекались старые водные пути, связывающие Балтийское, Черное и Каспийское моря. Уже на рубеже XIII в. сложился значительный посад и торг, выделились купцы и гости. Вместе с новгородскими “русьские” купцы на судах, нередко построенных в Русе, ходили торговать с Ганзой, Данией. Прибалтикой, Польшей, Востоком. Об этом свидетельствуют археологические находки арабских монет, восточных тканей, самшита, грецких орехов... Торговали солью, рыбой, воском, медом, салом, льном, пенькой, дегтем, мехами, шкурами медведя, кожами, изделиями ремесленного производства. Тверские князья стремились приобрести льготы для своих купцов. С приезжих взималась определенная пошлина: “А в Русе имати у тереричь (тверичей) гостиное по старине”. Торговля времен феодальной раздробленности была опасной, и купцы показывали себя неплохими воинами. Благодаря лучшему вооружению им принадлежало важное место в городском ополчении. При защите Русы от литовцев в 1234 г. они упоминаются вслед за огнищанами и гридьбой. Наибольший процент жителей города составляли ремесленники. По неполной описи 1498 г. на посаде можно предполагать до 1000 дворов, через пятьдесят лет видим их уже 1545, в том числе 1473 тяглых, в коих проживало до 800 ремесленников. Так что по количеству дворов Руса подходила к крупнейшим московским посадам. При земляных работах и археологических раскопках в изобилии находят куски древней керамики и даже целые сосуды, причем немало характерной для Х столетия формы. Со времени основания здесь строились деревянные дома, как более сухие и теплые. Деревянными были даже многие церкви. Плотничье ремесло квалифицировалось, выделялись токари, оконничники и наличники, занимавшиеся искусной фигурной резьбой на дереве и из дерева. Большинство зданий покрывались щепой и деревянными пластинами, что привело к выделению щепников (щепетильников). В связи с солеварением, требовавшим широкого применения металла на црены (противни), шесты, буравы и трубы, в Русе было много кузниц, особенно близ Козьмодемьянского монастыря на одноименной улице (Кузьма и Демьян считались покровителями кузнечного ремесла). Во избежание пожаров значительную часть их перенесли в деревни Медниково и Кречево. В писцовых книгах Русы встречаются замочники, игольники и другие специалисты. С развитием города появились городники (строители укреплений), древоделы, мостники, воротники, печники, каменщики и т. д. Так улица Плитная, идущая от Наталкина взвоза (натолока — вытоптанное место) была выстлана плитами известняка и песчаника, добытого в Коростыни или Бурегах. В создании архитектурных памятников и их оформлении, несомненно, принимали участие местные мастера, иконописцы. Роспись “русских” храмов несколько отлична от новгородских, псковских и смоленских того времени. На базе обработки продуктов сельского хозяйства выделились кожевенный и полотняный промыслы. Кожа нужна была для обуви, щитов, воинского снаряжения, сбруи. Растущей Русе требовались хлебники, калачники, пирожники, винокуры, серебряные мастера, ювелиры, косторезы, бондари, лекари, скоморохи и многие другие представителя различных ремесел и профессий. Судя по писцовым книгам, имелись какие-то формы объединения ремесленного населения. Об этом же говорят и названия — села Медниково, Бряшная Гора (хлебная гора), улицы Калачницкая, Лаптева, Холоденка (холодни — летние лапти на босу ногу), Щепья (здесь жили щепенники — изготовители деревянной посуды на токарных станках, — они делали ставцы, мисы, чашки, ложки, игрушки). Воронья (по-видимому, от слова “воронь” — чернота, чернь, наводимая на железо). Возможно, и название слободы Морозовщина происходит от морозчатого железа (белое, луженое, слегка травленое). Типичной была небольшая мастерская, обслуживаемая 1-3 ремесленниками. “Двор Федко колника, да сына его Мишко, да суседа его Бориско”. “Двор Ивашко холщевника, да суседа его Кузьмы”. Но были и крупные, где работало несколько квалифицированных специалистов. На территории Древней крепости еще в 1939 г. была открыта кузница Федора Быкова, упоминаемая в описи 1625 г. и построенная на рубеже XIV-XV столетий. В ней производились светцы (держалки для свечей и лучин), сковороды, топоры, долота, кинжалы, ножи, подковы, гвозди, крючки, петли, скобы. К большому сожалению, до нас не дошли древние летописи Русы, а новгородские молчат о ее жизни до второй половины XII в. Но даже по их весьма скудным данным можно судить о величии города. В 1190 г. пожар обратил Русу в пепел. В 1192 г. рушанин Мартирий основал Спасо-Преображенский монастырь, а в следующем году его уже избрали владыкой Новгорода. 15 августа 1194 г. деревянный скученный город снова сгорел почти до основания. Через год на месте сгоревшего деревянного храма Спаса Преображения рушане с помощью Мартирия за 70 дней (!) воздвигли каменную церковь. В 1199 г. Русу охватили кольцом земляных укреплений (валов), в следующем “возобновили ее постройкою и срубиша город”. И это за каких-то 4 — 5 лет. Для этого нужны были тысячи людей и огромные средства. Город действительно уже был велик, о чем свидетельствуют его известные пять концов. Возможно, их было больше, так как при перечислении имеется пропуск.
|
|
|||||||||
